echo.msk.ru Американская президентская гонка 2016: сюрпризы для России
Автор: Андрей Коробков, профессор политологии Middle Tennessee State University, эксперт Russia Direct
Полная версия статьи была опубликована на английском языке в аналитическом издании Russia Direct. Оригинал статьи здесь.
Президентская гонка США приносит одну неожиданность за другой – такого не было с момента скандального провала на демократических праймериз Хиллари Клинтон и вознесения на президентский Олимп малоизвестного сенатора из штата Иллинойс Барака Обамы в 2008 г. Есть у этого избирательного цикла и другие черты, делающие его поистине уникальным в американской политической истории.
А ведь начиналось-то все как раз наоборот – в качестве потенциальных лидеров с обеих сторон эксперты рассматривали представителей двух политических династий – республиканца Джеба Буша и кандидата от демократов Хиллари Клинтон. Это обстоятельство породило немало шуток о переходе США к системе наследственного правления.
Но потом-то оказалось, что эти шутки выражали давно накапливавшееся и вполне реальное раздражение многих рядовых членов обеих партий и американского общества в целом относительно нарастающей элитарности их руководства. Кроме того, широкую дискуссию вызвало внутриполитическое и внешнеполитическое наследие американского президента Обамы. Отсюда – нарастающая политическая поляризация среди элит и в самом американском обществе.
Надо сказать, что, хотя подобная ситуация для Америки и уникальна, есть у нее и еще одна черта, неоднократно встречавшаяся и ранее. И Клинтон, и Буш были не только «голубой кровью», но умеренными и близкими к политическому истеблишменту, который представлял интересы большого бизнеса. Не удивительно, что их политические платформы не слишком различались между собой.
В подобных случаях достаточно закономерным является появление альтернативных кандидатов, принадлежащих к более экстремальным полюсам своих партий, представляющих «третьи» партии или же просто независимых выдвиженцев.
Не стала исключением из этого правила и сегодняшняя президентская кампания, причем альтернативы возникли именно внутри обеих основных партий. Яркие примеры подобной политической перетасовки – республиканец Дональд Трамп и кандидат от Демократической партии Берни Сандерс.
Однако данная тенденция отражает гораздо более глубокие процессы, нежели общественная реакция на личности партийных кандидатов. Дело в том, что с окончанием Холодной войны сама традиционная механика американских выборов стала подвергаться эрозии.
Несмотря на жесткую электоральную систему, вынуждающую политиков и группы интересов ради победы объединяться под эгидой республиканской и демократической партий в две противостоящие друг другу коалиции, регулярно стали появляться альтернативные кандидаты.
Среди них — лица от «третьих» партий, такие как консервативный публицист Патрик Бьюкенен, бизнесмен-консерватор Росс Перо или независимый кандидат Ральф Нэйдер, а также претенденты-женщины и представители меньшинств. В итоге был избран первый чернокожий президент Обама.
Нередко не рассчитывая, а подчас – и не стремясь победить на выборах, они либо становились проводниками определенных инициатив, либо ставили своей целью «завалить» одного из кандидатов двух основных партий, отобрав у него часть голосов избирателей.
Внешняя политика в президентской гонке США
Обычно американцы проявляют поразительно малый интерес к внешней политике США. Интерес резко возрастает только когда льется кровь или напрямую затрагиваются интересы США или конкретных американских граждан.
Потому освещение внешнеполитических событий, особенно по телевидению, носит точечный и сугубо сенсационный характер – войны, теракты, катастрофы, скандалы в британской королевской семье. Количество упоминаемых при этом внешнеполитических событий оказывается поразительно мало, что создает весьма сюрреалистическую картину мира за пределами США.
Поэтому и в ходе предвыборной кампании вопросы внешней политики традиционно имеют второстепенное значение. Но тем не менее очевидно, что после окончания Холодной войны межпартийный баланс в плане отношения к внешней политике изменился достаточно кардинально. В годы Холодной войны республиканцы были не только сторонниками наращивания военных бюджетов, но и реального применения силы, демократы же нередко играли в этом процессе сдерживающую роль.
Ирония, конечно, состояла и в том, что даже в те годы СССР было нередко легче договориться с республиканцами-реалистами, чем с более левыми демократами-идеалистами, что приводило к их внешнеполитической активности, которую нередко воспринимали как покушение на суверенные права других государств.
Между тем после 1991 г. именно демократы и именно под лозунгами защиты общечеловеческих ценностей и прав человека стали проявлять еще большую внешнеполитическую активность, нередко включавшую и открытое использование вооруженных сил за рубежом. Уже в 1990-е годы это проявилось в операциях на Балканах и Ближнем Востоке, а также и в северо-восточной Африке.
В определенной степени эти тенденции — республиканская реалистически силовая и демократическая идеалистически интервенционистская — слились в симбиозе в годы консервативного президентства Джорджа Буша-младшего. Он провозгласил концепцию неолиберального интервенционизма, направленного на силовое устранение неугодных диктаторских режимов.
Обаме в результате пришлось расхлебывать малоприятное наследие своих предшественников, включая кризисные ситуации в Ираке, Афганистане и северо-восточной Африке, ухудшение отношений с Россией и Китаем, а также столкнуться и с новыми кризисами на Ближнем Востоке и Украине.
Все это усилило восприятие в США Обамы как слабого и безвольного лидера, которое с самого начала активно культивировали его оппоненты в рядах республиканской партии.
Между тем, подобное восприятие совершенно не соответствует действительности – в ряде ситуаций Обама проявил себя как жесткий реалист и весьма целенаправленный и циничный политик, резко изменив стратегию США в отношении Кубы, Ирана, Израиля и Ближнего Востока в целом, а также «проталкивая» комплексную миграционную реформу. При этом ему нередко приходилось идти наперекор весьма влиятельным политически ангажированным группам.
Тем не менее, созданный политически ангажированной прессой образ «слабака» несомненно приведет к тому, что ожесточенная критика его внешнеполитического курса и обещания сделать американскую внешнюю политику жестче и решительнее станет одной из характерных черт республиканских праймериз, а затем и официальной национальной избирательной кампании.
Влияние президентской кампании на российско-американские отношения
Чем же все это чревато в плане развития российско-американских отношений? Ничем хорошим. Ясно уже, что республиканцы, как это было и в годы Холодной войны, будут стараться перекричать друг друга, рассказывая о собственной решительности и слабостях Обамы, обещая при этом «проучить» Россию.
В ходе прошедших республиканских дебатов ряд кандидатов, включая единственную у республиканцев женщину-кандидата, бывшего президента компании Хьюлетт-Паккард Карли Фиорину и правых сенаторов Марко Рубио и Теда Круза, обещали полностью прекратить контакты с российским президентом Владимиром Путиным и резко обострить отношения с Россией. С жесткими антироссийскими заявлениями, особенно в отношении противостояния в Сирии выступили Джеб Буш, Джон Кейсич и Крис Кристи.
У демократов же кандидат партийной верхушки – Клинтон – не скрывает своего неприязненного отношения лично к Путину и занимает «ястребиную» позицию в отношении украинского кризиса и других аспектов российско-американских отношений (включая европейское направление и сирийский конфликт.
Однако сегодня Клинтон сталкивается с нешуточными трудностями, связанными со «скелетами в ее шкафу», включая серьезные потенциальные нарушения как этики, так и закона.
Это оказалось весьма неожиданно, поскольку, несмотря на то, что ее муж уже покинул Белый дом еще в январе 2001 г., чета Клинтонов сохраняет поразительно высокую степень контроля над верхушкой Демократической партии. В частности, они, казалось бы, учли уроки кампании 2008 года, когда, опасаясь слабости Клинтон как кандидата, большинство партийных активистов отвернулись от нее и поддержали политического новичка Обаму. Он к тому времени провел лишь год в Сенате – и это была его первая должность на федеральном уровне.
На этот раз поле, казалось бы, вычищено от потенциально сильных соперников, включая вице-президента Джо Байдена. Однако Клинтон ждал малоприятный сюрприз. Ее известные мощные связи с крупнейшими монополиями и большим бизнесом, многомиллионное состояние, сколоченное в период после президентства ее мужа, серьезные проблемы в этической и юридической сфере, а также центристские позиции четы Клинтонов приводят к тому, что к ней стали испытывать недоверие и неприязнь часть либерального крыла демократической партии.
Выражением этого стал стремительный рост популярности Сандерса. Он получил значительную поддержку партийных активистов и молодежи. Результаты внутрипартийных выборов в Айове и Нью-Гемпшире показали, что его поддержали до 90 процентов молодых (до 25 лет) активистов. У других групп (за исключением женщин старше 65 лет) он тоже получил сильную поддержку, разгромив Клинтон в Нью-Гемпшире (обойдя ее на 22 процента) и уступив ей 0,2 процента в Айове.
Хотя Хиллари надеется наверстать упущенное в других регионах страны, опираясь в основном на поддержку афроамериканцев и других меньшинств, ясно, что Сандерс оказался «крепким орешком» и играет сегодня роль, аналогичную Юджину Маккарти в 1968 г. Тогда Маккарти фактически уничтожил кандидатуру Линдона Джонсона, удачно выступив в качестве левой альтернативы в начале праймериз и обрушив на него резкую критику за развязывание войны во Вьетнаме.
При этом сегодня уже сложно предугадать, останется ли Сандерс подобным разрушителем, или сможет преобладать над Клинтон. При этом, хотя многие опросы показывают, что в данный момент он мог бы и выиграть праймериз, и даже возобладать над большинством республиканцев, уж очень трудно себе представить победу на выборах в ноябре кандидата-социалиста.
Однако в перспективе не исключено повторение ситуации 2008 г., когда, видя слабость Клинтон как кандидата, активисты и верхушка партии неожиданно отдали свою поддержку малоизвестному сенатору Обаме. Проблема, однако, состоит в том, что фигуры, рассматриваемые демократической элитой (Джо Байден, Альберт Гор, Джон Керри) сами по себе представляют «людей из прошлого», вряд ли приемлемых для молодых демократов, да и населения в целом.
А потому еще вполне возможно появление на демократическом горизонте совершенно неожиданной фигуры – как это произошло в 1992 г. с молодым губернатором малозначительного Арканзаса Клинтоном или с еще менее известным сенатором Обамой в 2008 г. С точки зрения российско-американских отношений приход такого лидера, не перегруженного стереотипами Холодной войны и не имеющего личной неприязни по отношению к зарубежным партнерам, было бы весьма желательно.
Полная версия статьи была опубликована на английском языке в аналитическом издании Russia Direct. Оригинал статьи здесь.
| 
