|
evrazia.org «Шахидизм» - война исламистов против ислама
Шахидизм как частный
случай терроризма не имеет ничего общего с нормативным, ортодоксальным исламом
- прежде всего, это именно политический феномен
В мусульманской
религиозно-политической культуре термином «шахид» обозначают мусульманина,
пожертвовавшего собой за веру, принявшего мученическую смерть. Помимо этого, к
шахидам относятся все умершие насильственной смертью, в числе которых - убитые
человеком, животным, погибшие во время стихийных бедствий, эпидемий, утонувшие,
отравленные, скончавшиеся во время хаджа и т .д.
Но эта интерпретация термина шахид является
расширительной, что ослабляет религиозный смысл, первоначально заложенный в его
содержание.
Акции
шахидизма в средние века активно применялись адептами одной из подсект
исмаилитов - низаритами (хашишины, ассасины).
Потенциальному
смертнику внушают мысль о том, что его намерения чисты, объясняют, сколь велика
дистанция между возложенной на него сакральной миссии и самоубийством по личным
мотивам, которое категорически запрещается исламом.
Современный
«шахидизм» - явление, возникшее в недрах Палестинского движения сопротивления
(ПДС), которое, скорее всего, следует рассматривать как кризис этого движения,
последний способ достичь поставленных политических целей по созданию
собственного государства, поскольку другие средства борьбы, по мнению
экстремистов, не привели к успеху. В этой связи «шахидизм», как метод борьбы,
активно используется многими палестинскими исламистскими организациями.
Еще
в 70-х годах ХХ века было совершено несколько терактов-самоубийств
палестинскими организациями, действовавшими в Ливане, но они были крайне редки.
Более того, теракты-самоубийства нередко исполнялись светскими группировками
палестинских и ливанских националистов. Иначе говоря, «шахидизм» не является
исключительно приоритетом исламистских структур. Однако использование «живой
взрывчатки» в современных условиях характерно, как правило, исключительно для
радикальных исламистов.
В
80-х годах «шахидизм» стал связываться, в основном, с деятельностью шиитов,
поскольку его проявления стали фиксироваться практически сразу после победы
«исламской революции» в Иране. Так, во время войны с Ираком иранских подростков
посылали на минные поля противника - чем больше мучеников, тем выше моральный
дух армии.
С
начала 90-х годов в качестве «живых бомб» предстали члены проиранских
палестинских и ливанских группировок - «Джихад Ислами», ХАМАС и «Хезболла». На
роль камикадзе арабские террористические организации привлекали в основном
молодых людей, часто девушек, тех, кого спецслужбы менее всего склонны
подозревать в преступных намерениях. Возраст террористов-самоубийц, в основном,
колебался от 18 до 30 лет, большинство из них не были женаты или замужем. Как
правило, террористы-смертники - люди со средним или неполным средним
образованием, однако отмечается тенденция роста числа «шахидов», мужчин и
женщин, с высшим образованием.
Если
рассматривать атаки самоубийц в контексте палестинской интифады (началась в
1987 году), то они явились наивысшей фазой (или даже пиком) применения
палестинцами этих средств борьбы. Так, только с апреля 1993 года по март 1996
года палестинскими террористами «Джихад Ислами» и «Хамас» совершено 32 теракта,
в результате которых было убито 127 и ранено 638 израильтян.
По
мнению идеологов «шахидизма», теракты самоубийц прославляют роль исламистского
движения в этой борьбе. Более того, «смертники-бомбы» самим актом
самопожертвования углубляют масштабы исламского сопротивления, привлекают в
ряды палестинского «сопротивления» все новых и новых адептов, готовых на все
ради внедренных в их сознание идей.
Вместе
с тем, следует подчеркнуть, что, согласно исламской ортодоксии, мусульманин,
осуществивший осознанное самоубийство, не может считаться шахидом.
Самоубийство, повлекшее за собой гибель мирных людей, является тяжким грехом,
которого Бог никогда не прощает. Однако религиозные деятели - носители
экстремистской идеологии, использующие ислам в политических целях, пытаются
оправдать и обосновать суицид, как необходимое средство борьбы против врага,
посягнувшего на «дар аль-ислам», представляя его именно как «шахидизм», а
погибших в ходе его осуществления террористов - «шахидами».
Радикальный
исламизм создал свою идеологическую концепцию «смерти мучеников». Внедренные в
сознание людей идеи «шахидизма» предоставляют их носителям своего рода
сакральную санкцию на осуществление террористической деятельности, которая
понимается ими не как уголовное преступление, но как «священная война за веру»
- джихад. Поэтому, как бы ни были успешны операции против исполнителей
терактов, они продолжатся до тех пор, пока не будут устранены условия,
позволяющие взращивать террористов, создавая атмосферу, способствующую пополнению
их рядов.
Теракт-самоубийство
представляется исламскими радикалами как необходимость, основанная на законах
«Священной войны». По их мнению, нет более эффективного способа нанести ущерб,
напугать врага и посеять страх в рядах противника, сорвать его планы - и все
это при минимальных потерях.
Одновременно
следует подчеркнуть, что самоубийце, выполнившему возложенную на него миссию,
идеологами «шахидизма» со ссылками на сакральные источники мусульманства
обещана безграничная «милость»: освобождение от личных проблем, великолепная
вечная жизнь в раю, присоединение там к остальным «героям ислама»; приобретение
почетного социально-религиозного положения для себя и своей семьи; наконец,
удовлетворение, полученное от участия в исламском джихаде и в «спасении мусульман».
Духовные
наставники (чаще всего - это мусульманские авторитеты, не имеющие прямого
отношения к актам террора и даже не являющиеся членами террористических
группировок) вводят потенциального самоубийцу в состояние религиозного
возбуждения, которое приводит террориста в область «святости» и оставляют его в
этом состоянии экстаза до момента исполнения миссии. Тогда важность и
значимость жизни в этом мире в сознании террориста становится бессмысленной по
сравнению с важностью и значимостью миссии «шахида», а также с тем «будущим»,
которое его ожидает.
Потенциальному
смертнику внушают мысль о том, что его намерения чисты, объясняют, сколь велика
дистанция между возложенной на него сакральной миссии и самоубийством по личным
мотивам, которое категорически запрещается исламом. Его также убеждают в том,
что смерть будет безболезненной (не почувствует ничего, кроме укола), и что он,
безусловно, попадет в рай.
Теракты-самоубийства
от других форм терроризма отличаются готовностью террориста выполнить
«божественную» миссию, которая, несомненно, завершится его смертью. Готовность
террориста не случайна. Она основывается на личных качествах добровольца
(внутренняя предрасположенность к такому шагу), а, главное, является
результатом идеологического воздействия на его психику религиозных наставников.
У некоторых людей достаточно сильная религиозная мотивировка может привести к
готовности отдать свою жизнь за «благородное» дело. Особенно тогда, когда
религия обещает значительное посмертное воздаяние, а поступок совершается в
условиях кризиса всей общины. В этом случае развивается духовное воодушевление
потенциального террориста-самоубийцы, его готовность пожертвовать собой
становится необратимой.
Авторитетнейший
отечественный исламовед Александр Игнатенко так описывает практиковавшуюся в
раннем средневековье подготовку к террористическому акту потенциального
исмаилитского (низаритского) шахида: «Вот какой хитростью пользовался глава
исмаилитов. Когда он хотел отправить кого-то для убийства противника, то давал
этому человеку выпить вина, смешанного с беленой. Человек становился смертельно
пьяным, и его переносили в особый сад, где было все лучшее из того, что создал
Аллах. Там прохаживались служанки и юные рабы удивительной красоты, звучали
самые мелодичные в мире музыкальные инструменты. Там подавались блюда - такие
вкусные и восхитительные, какие только можно вообразить. Придя в себя после
опьянения и видя все это, человек удивлялся и спрашивал: "Где это
я?!" Служанки ему отвечали: "Ты в раю. Твой владыка прислал тебя к
нам. Мы - гурии, а то - эфебы…". Потом они обслуживали его наилучшим
образом и оказывали ему великие почести. Он оставался в этом месте целую
неделю, пил, наслаждался жизнью в свое удовольствие. Потом служанки поили его
вином с беленой, и он впадал в сон. Его переносили домой. Когда он просыпался,
то находил рядом свою жену. Тогда он отправлялся к владыке и просил вернуть его
в рай. Тот говорил: "Убей такого-то. Если тебя после этого казнят, ты
отправишься в место, которое видел. Если вернешься невредимым, я сам тебя туда
отправлю". Невежественный человек крепко верил в правдивость слов своего
хозяина и слепо шел на гибельное дело».
И
сегодня существуют определенные приемы, позволяющие человека, выразившего
готовность умереть смертью мученика, привести в состояние, из которого уже нет
обратного пути. Палестинскими радикальными исламистскими группировками, в
частности «Джихад Ислами» и ХАМАС, используются следующие методы
психологической подготовки будущих «шахидов»:
1.
Особый, религиозный ритуал. В данном случае доброволец исполняет серию актов,
символизирующих уход из земной и вхождение в «святую» сферу, из которой не
выйдет до момента исполнения своей миссии. В этой атмосфере сознание террориста
впитывает религиозные, идеологические, политические и военные установки.
Будничные проблемы отодвигаются на задний план, уменьшается значимость жизни на
Земле перед лицом самой важной миссии. Этот процесс, по сути, есть введение в
состояние религиозного экстаза. Например, существует церемония - фиктивные
похороны ночью - один из очень сильно воздействующих на психику человека
факторов. В процессе таких «похорон» добровольцу читают отрывки из Корана до
того момента, когда он «отплывет» к вратам Рая.
2.
Обещание вознаграждения от Аллаха и мусульманской уммы. В личном плане
добровольцу и его потомкам обещается социально-религиозный престиж (станет
вторым или третьим после Аллаха и Пророков), чего он никогда бы не смог достичь
каким-либо другим путем. Ему обещают вечную жизнь и всевозможные удовольствия в
«садах Эдема», вместо земных проблем. Ему внушают, что его смерть, похороны и
уход от любимых и близких будут безболезненны. Ему обещают также, что его
жертва пойдет на пользу его «большой семье», и гарантирует ей существенную
помощь со стороны мусульманского сообщества. В общественном плане - террорист
достигает полного удовлетворения, так как он в существенной степени
поддерживает «Священную войну» - Исламский джихад - и влияет на ее итог.
3.
Использование «исламского мифа»: потенциальному террористу-самоубийце
предлагается возможность присоединиться к числу «почетных героев ислама».
Добровольцу внушается мысль о том, что таким же путем в Эдем попали такие
выдающиеся личности, как, например, мухаджиры и ансары пророка Мухаммеда.
Демонстрация сюжетов из истории ислама помогает, таким образом, показать и
доказать, насколько важна и позитивна «смерть мучеников» для самого будущего
«шахида» и всей мусульманской уммы.
Религиозные
наставники также используют сакральные источники мусульманства, в значительной
мере свидетельствующие о героизме и славе «шахидов» (»мучеников»), приводят
несомненные «доказательства» их посмертного будущего.
Прежде
всего, доброволец подвергается внушению, что теракты в настоящей обстановке
(военной, политической и социально-культурной) являются необходимыми и
оправдываются религиозными законами жизни мусульман. Анализируя современную
ситуацию и проводя аналогию с событиями прошлого, инструктора убеждают
добровольца в особой значимости его акта самопожертвования.
Ему
внушают, что человек создан и живет, чтобы служить Богу. Жизнь - это лишь
средство служения Богу. Джихад (Священная война) - это безусловное служение
Богу, и смерть в результате Джихада есть апогей такого служения. Для мусульман
не существует цели выше, чем жизнь во имя Аллаха и смерть за него.
Перед
лицом неизбежной смерти будущего «шахида» религиозные наставники подчеркивают
обыденность реальной жизни. Тогда такая жизнь представляется «мгновением ока»
по сравнению с потусторонней вечной жизнью после смерти; жизнь важна только как
средство выполнения предназначения человека - борьбы во имя Бога. Жизнь
является только переходом к небесам или аду. В таком случае сам теракт в ходе осуществления
исламского джихада считается общественным долгом. Те, кто принимают участие в
джихаде, выполняют гражданские обязанности. Когда мусульмане оказываются под
чужеземной оккупацией, доказывают идеологи джихада, каждый из них обязан
бороться против врага любым доступным способом.
Если
у потенциального террориста-самоубийцы появляются какие-либо сомнения и
колебания, то его наставники говорят о том, что надо черпать силу у всех
предыдущих поколений мусульман, для которых жизнь казалась бренной, и которые
хотели встретить Бога, совершив угодные Его воле «героические» поступки,
способствуя победе мусульман.
Идеологи
«шахидизма» утверждают, что этот метод в настоящее время применяется в
Палестине в силу следующих объективных причин:
а)
идет борьба между ныне «слабым миром ислама» и сильным врагом. В такой
обстановке обязанность вести джихад лежит на всех мусульманах и может
осуществляться любыми средствами;
б)
методы борьбы, использовавшиеся до сих пор, не были эффективными, потому что
враг обладает лучшим оружием, его разведка и превентивные меры стали более
эффективными. Большие трудности существуют и в выполнении заданий: переход,
переброска оружия, взрывчатки, других сил и средств через границу с Израилем;
в)
для того, чтобы нанести врагу максимум потерь и посеять страх в его сердцах,
следует прибегать к «шахидизму», используя эффективные для использования в этих
целях взрывчатые материалы (самоубийца проникает в центры скопления людей, на
машине, или сам несет взрывчатку на своем теле, и взрывается в соответствующий
момент); г) ведение борьбы другими методами (диверсии, засады, установка
фугасов и т. д.) должно продолжаться, особенно если это
способствует
успеху. Однако враг повысил свою боевую готовность и качество методов
противодействия таким атакам. Одновременно более успешной операция считается
тогда, когда жертвами становятся не только те, против кого (вооруженные силы)
данная атака была направлена, но также старики, женщины и дети. Теракты против
гражданского населения оправдываются тем, что все израильтяне, без исключения,
являются «врагами мусульман»;
д)
обеспечивается возможный минимум потерь мусульман (гибнут лишь один-два, реже -
три мученика). Одновременно такие акции воодушевляют мусульман, восстанавливают
их честь, возрождают мусульманскую гордость, вызывают боевой энтузиазм, вселяют
веру в силу и мощь ислама. Самая важная цель акции: триумф ислама, а «шахиды»
получат достойное вознаграждение за «спасение» сотен мусульманских женщин,
детей и стариков - попадут в рай.
Некоторые
радикальные исламские группировки считают, что роль женщины состоит в том,
чтобы рожать и воспитывать детей, которые в будущем станут бороться против
врага. Поэтому для женщин нет места в непосредственной вооруженной борьбе.
Однако
многие экстремистские лидеры террористов, например, в Палестине, поощряют
использование женщин как самоубийц-террористок, как эффективное средство
борьбы, так как противнику значительно труднее обнаружить и нейтрализовать их,
чем мужчин. Поэтому они и используют женщин, которым в отличие от мужчин легче
пробраться с «поясом шахида» в «стан противника», минуя порой полицейские
посты, поскольку женщина-бомба нередко выглядит, как беременная. В связи с
использованием женщин в качестве шахидов идет спор о «законности» такой
практики с точки зрения шариата. Ведь многие знатоки мусульманского права
считают, что женщина не имеет права появляться на улице одна, без сопровождения
мужчины - мужа или родственника, тем более с «поясом шахида» на теле. Поэтому с
точки зрения исламских ортодоксов запрещается использование женщин в качестве
живых бомб. Однако радикальные исламисты имеют другое мнение на этот счет.
«Шахидизм»
- чуждый кавказской ментальности и традиционному социокультурному бытию
феномен, однако определенными силами он настойчиво навязывается чеченскому
этносу.
«Шахидизм»
перестал быть локальным явлением, поскольку приобрел глобальный масштаб,
распространился по миру, акции «шахидов» фиксируются во многих странах, в том
числе и в России, в ее северокавказском регионе в частности.
В
первую чеченскую кампанию (1994-1996) среди воюющей части чеченцев факты
«шахидизма» практически не наблюдались, но во второй войне (1999-2000/2009) они
стали едва ли не обыденным явлением. В ходе этой военной кампании конфликт
между федеральными силами и боевиками приобрел настолько ожесточенный характер,
что стала применяться и эта экстраординарная форма насилия. Теракты в Аргуне,
Гудермесе, Урус-Мартане, Грозном, Знаменском, Илсхан-Юрте, Моздоке, Назрани, в
Москве и Кисловодске были совершены смертниками. Молодые мужчины и женщины,
вполне осознавая последствия, шли и все еще идут на эти теракты, в ходе которых
гибли и продолжают гибнуть совершенно невинные люди.
Ранее
акции «шахидизма» в регионе практически не фиксировались. В истории народов
Северного Кавказа, в том числе и чеченцев, практически неизвестны случаи
целенаправленного и осознанного самоубийства. Феномен суицида - чужд образу
жизни и духовно-культурному восприятию северокавказских этносов, в том числе
чеченцев. В чеченском языке, например, даже отсутствует термин, обозначающий
этот феномен.
Для
традиционной культуры чеченцев ранее не были характерными акции самоубийства
мужчин, а тем более женщин. Намеренная гибель в суннитском правоверии (чеченцы -
мусульмане-сунниты) приравнивается к самоубийству, что осуждается исламом: «И
они не поклоняются иным богам, кроме Аллаха, и не лишают жизни душу, которую
Аллах запретной для убийства сотворил… А те, кто творит это, тот встретит
тяжкое воздаяние» (Сура «Различение», 25:68). Убийство человеком самого себя, -
какова бы ни была причина, - запрещено в исламе: «…И не убивайте самих себя…»
(Сура «Женщины, 4:29). В соответствии с нормами ислама самоубийца не может
попасть в рай, поэтому правоверный мусульманин никогда не пойдет на
самоубийство.
Самоубийство
и, следовательно, террористы-самоубийцы, уносящие за собой жизни невинных
людей, в корне противоречат моральным принципам ислама: «Кто убил душу не за
душу или за порчу, тот как бы убил людей всех. А кто оживил ее, тот будто бы
оживил людей всех» (Сура «Трапеза», 5:32). В исламе не допускается насилие,
выходящее за рамки равного возмездия. Так, в Коране утверждается: «И предписали
Мы им в ней, что душа - за дущу, и око - за око, и нос - за нос, и ухо - за ухо,
и зуб - за зуб, и раны - отмщение. А кто пожертвует это милостыней, то это -
искупление за него» (Сура «Трапеза», 5:43). Таким образом, хотя в Коране
допускается принцип возмездия за убийство, тем не менее, он строго ограничен
рамками недопущения чрезмерного насилия.
Самоубийство
запрещено не только исламом, но и более древней правовой культурой - чеченскими
адатами. В соответствии с ними самоубийца не может быть похоронен на кладбище,
где похоронены его родственники. Обычно его хоронят за оградой кладбища, а чаще
вообще скрывают место захоронения.
Участившиеся
случаи самоубийства среди чеченцев - само по себе явление экстраординарное.
«Шахидизм» - чуждый кавказской ментальности и традиционному социокультурному
бытию феномен, однако определенными силами он настойчиво навязывается
чеченскому этносу.
Однако
сегодня «шахидизм» - обыденное явление на чеченской земле. К сожалению,
официальное мусульманское духовенство не уделяет должного внимания вопросу
теоретико-идеологического противостояния экстремизму под прикрытием ислама.
Отчасти это объясняется тем, что представители традиционных исламских структур,
будучи незащищенными от насилия со стороны боевиков, не рискуют, даже боятся
открыто противодействовать им.
Вместе
с тем, терроризм, будучи социально-политическим, а вовсе не религиозным
явлением, зачастую облекается в исламскую, точнее в исламистскую, форму. Как
отмечает Александр Игнатенко, «террористы (если они мусульмане) представляют
совсем не тот ислам, которым руководят облеченные должностями исламские лидеры,
и, наверное, не станут их слушать, даже если те и захотят что-то сказать
террористам. У меня есть ощущение, что все теракты последнего времени с
участием мусульман - в США, Индонезии, на Филиппинах, в России, других местах -
планируются и осуществляются таким образом, чтобы происходила радикализация и,
если можно так выразиться, «экстремизация» ислама и мусульман вследствие
неминуемого общественного ответа (а он, естественно, всегда негативен) на
подобные террористические акты. Образно говоря, это похоже на то, как какие-то
боевики или террористы ведут огонь из мирных кварталов, а силы правопорядка
волей-неволей наносят удары по этим кварталам, вследствие чего могут пострадать
и мирные жители, вынужденно становящиеся затем боевиками».
Таким
образом, современный «шахидизм» - прежде всего, именно политический феномен.
Ведь при совершении ответных силовых действий мусульманин не имеет права
применять насилие, выходящее за рамки допускаемого исламом. Важно отметить и
то, что ислам призывает мусульман к тому, чтобы они не убивали самих себя,
воздерживались от мерзостей и преступлений, что говорит о высоком духовном
потенциале, заложенном в текстах Корана и сунны пророка Мухаммада. Все это дает
основание утверждать, что терроризм или шахидизм, связанные с чрезмерным
насилием, не имеют ничего общего с нормативным, ортодоксальным исламом.
Вышеназванные явления могут быть отнесены исключительно к ультрарадикальному
исламу (радикальному исламизму).
И.
П. Добаев, В. И. Немчина
Источник
http://evrazia.org/article/2375
|
