Сегодня только ленивый не обсуждает дело «Оборонсервиса». Всех поражает масштабы и наглость хищений.

В своей статье я не буду детально анализировать все аспекты проведенной реформы, поскольку это невозможно – слишком она многогранна и проанализировать влияние всех ее аспектов, на способность ВС РФ обеспечивать военную безопасность страны невозможно в рамках одной статьи.

Я остановлюсь только на тех ее аспектах, которые имеют решающее значение для боеспособности ВС РФ  и социальной стабильности в стране, а именно:

1. Полное сокращение соединений и частей кадра с сохранением в составе ВС РФ только частей и соединений ПГ.

2. Сокращение почти в 2,5 раза офицерского корпуса ВС РФ с ликвидацией института мичманов и прапорщиков.

3. Перевод большинства офицерских должностей в органах управления, соединениях и частях Тыла ВС РФ в гражданские, с активным внедрением в систему тылового обеспечения ВС коммерческих организаций.

К чему привела Вооруженный Силы России реализаций одного из краеугольных элементов проводимой реформы — полное сокращение соединений и частей кадра?

Затронуло это, главным образом Сухопутные войска.

По словам Начальника Генерального штаба ВС РФ генерала армии Макарова на момент начала реформы количество частей постоянной готовности составляло только 20% от общего количества боевых частей ВС РФ. Остальные – соединения и части кадра. По мысли «реформаторов» сокращение этих формирований, представляющих небоеспособные «штабы и склады» позволит высвободить значительные средства для содержания и перевооружения боеспособных частей постоянной готовности, тем самым якобы повысить боеспособность ВС РФ и главное — сократить затраты на их содержание. При этом общая численность ВС РФ должна быть сокращена на 340 тыс. человек — до 1 млн. человек.

В числе соединений постоянной готовности оставлено 85 бригад, то есть 12-16 расчетных дивизий – по 3000-4000 км сухопутной государственной границы на дивизию.

Соединения и части кадра составляют основу базы мобилизационного развертывания. Их ликвидация означает уничтожение мобилизационных возможностей Вооруженных Сил России.

При отсутствии базы мобилизационного развертывания этот состав Сухопутных войск в лучшем случае, оголив все остальные направления, сможет сформировать группировку не более 100 тыс. человек – на один вооруженный конфликт. Создать группировку достаточную для ведения локальной войны будет невозможно в принципе, поскольку общая численность Вооруженных Сил будет составлять 1 млн. человек, а создавать группировку в 500 тыс. – 1 млн. человек будет просто не из кого. Имеющихся в стране резервистов будет призывать бессмысленно – для них не будет ни исправного вооружения и военной техники, ни необходимых запасов материально-технического имущества, ни оргядра для их организации в боеспособные части и соединения.

Между тем сам факт того, что у нас только 20% частей ПГ означал, что при полном мобилизационном развертывании Россия сможет нарастить количество боеспособных частей в 5 раз в течении угрожаемого периода. И при наличии такого количества соединений и частей кадра Сухопутные войска России смогли бы сформировать группировку достаточную, по крайней мере, в количественном отношении, для разрешения локальной войны.

И если до реформы Российские Вооруженные Силы были способны без применения ядерного оружия успешно отражать военную агрессию масштаба для локальной войны, то теперь это стало невозможным. То есть уже при возникновении локальной войны мы вынуждены будет применять ядерное оружие. Пойдет ли на это наше политическое руководство? Я не уверен.

В этом же направлении сработала и мера по сокращению почти в 2,5 раза численности офицерского корпуса ВС РФ с ликвидацией института мичманов и прапорщиков. При этом основной удар пришелся по старшему офицерскому составу. Судя по данным, опубликованным в Интернете, количество полковников было сокращено примерно в 5 раз, подполковников – в 4 раза, майоров – в 2,5 раза, капитанов – в 1,8 раза. Увеличилось по 5 тыс. человек только число старших лейтенантов и лейтенантов. Пресловутое сокращение высших офицеров в сравнении с этими цифрами незначительно – примерно на 200 человек (менее 20% от имеющегося состава).

То есть была выбита наиболее подготовленная часть офицерского корпуса.

Всего из ВС РФ было уволено более 200 тыс. офицеров. Из них много более половины не выслужили установленных сроков и были уволены без надлежащего выходного обеспечения, по сути дела выброшены на улицу.

Между тем увеличенная доля офицерского состава имеется во всех армиях, где предполагается значительное увеличение численности боеспособных частей на военное время. Они составляют кадровый резерв для командного состава и органов управления армии военного времени. Сокращая в таких масштабах офицерский корпус «реформаторы» уничтожают возможность восстановления базы мобилизационного развертывания ВС РФ – не из кого будет при необходимости формировать новые органы управления оперативно и тактического звена, командный состав новых частей и соединений. Не лейтенанты же будут командовать полками, бригадами и дивизиями.

Другим не менее серьезным следствием такого погрома офицерского корпуса стала утрата командной и штабной школ сложившихся в ВС РФ за годы существования нашей армии.

Нельзя не отметить и крайнюю опасность такого шага для социальной стабильности российского общества в условиях развивающегося экономического кризиса. Выброшенный на улицу огромный контингент высокоподготовленных военных профессионалов, многие из которых получили боевой опыт, обиженных на государство и власть, составляет великолепную базу для вербовки профессиональных кадров в ряды различных группировок политических авантюристов, провокаторов и просто криминала.

Ликвидация института мичманов и прапорщиков ударила по наиболее подготовленному среднему техническому персоналу ВС РФ – тем, кто в своем большинстве составлял основу личного состава, обслуживающего наиболее сложную боевую технику.

Таким образом, в результате таких сокращений оказался разгромлен не только офицерский корпус России, как единая система, но и основа младшего командного состава ВС РФ.

Часто вспоминают «сталинскую чистку» офицерского корпуса РККА и РККФ в тридцатые годы. В сравнении с такими сокращениями эта «чистка» просто легкое недоразумение.

Немного следует сказать и о переводе большинства офицерских должностей в органах управления, соединениях и частях Тыла ВС РФ в гражданские, с активным внедрением в систему тылового обеспечения ВС коммерческих организаций.

Дело «Оборонсервиса» показало для чего и как проводилась коммерциализация Вооруженных Сил.

Результатом такой «реформы» стал разгром Тыла ВС РФ с последующей утратой боеспособности даже частями постоянной готовности. При этом, как показал опыт, передача дела тылового обеспечения армии коммерческим структурам, хотя бы в самой малой части, резко (в разы) увеличило соответствующие затраты военного бюджета и обогащало привлекаемую для этого коммерческую организацию.

Поверить же в то, что коммерческие организации успешно справятся с тыловым обеспечением группировок Вооруженных Сил в ходе военных действий, может только полный дилетант в военных вопросах.

Достаточно привести такой пример.  Дивизии для решения тактической задачи в течении трех дней при средней интенсивности действий требуется от 4 до 6 расчетных эшелонов различного снабжения (только артиллерийского боеприпаса для 300 танков танковой дивизии на три дня надо около 1,5 расчетных эшелонов). И поставляться они должны, формируясь в различных частях страны. В зоне боевых действий органам тыла выполнять свои функции придется под мощным огневым воздействием противника, поскольку изоляция района боевых действий является одной из важнейших задач при ведении операций любой армией мира. Что в таких условиях могут сделать коммерческие организации? Вопрос – риторический.

Огромный ущерб нанесен и по другим системам Вооруженных Сил. Например, по системе управления, где один только перенос Главного штаба ВМФ в Санкт-Петербург, фактически разорвал стратегическое звено этой системы.

Действия нового Министра обороны России и его команды вселяют надежду. Многие из наиболее опасных начинаний Сердюкова, которые он и его команда не успели довести до конца приостановлены. Так прекращена фактическая ликвидация Военно-медицинской Академии. Предпринимаются меры к частичному восстановлению разрушенного.

Однако уже очевидно, что на устранение чудовищных последствий реформы Сердюкова-Макарова потребуются многие годы и огромные материальные (в частности финансовые) затраты.

Только на восстановление военной медицины может потребоваться несколько лет.

А сколько времени и сил потребуется на восстановление мобилизационной базы развертывания Вооруженных Сил, их систему тылового обеспечения, восстановления их системы управления, приведение в соответствие с объективными требованиями организационно-штатной структуры Вооруженных Сил.

Судя по выделенным объемам финансирования развития Вооруженных Сил, а также направленности первых шагов нового Министра обороны у руководства страны существует решимость восстановить обороноспособность страны. Это радует. Тревогу вселяют только опасения, чтобы стремление достичь благих целей быстро и простыми мерами, порой в угоду сиюминутному политическому интересу, не помешало руководству страны и Вооруженных Сил опереться на реальные выводы военной науки.

Чтобы в основу дальнейшего развития Вооруженных Сил (именно развития, а не реформы – уже дореформировались!) легла научно обоснованные Военная Доктрина Российской Федерации и Концепция строительства Вооруженных Сил. А военно-экспертное сообщество России безусловно поможет в этом благородном деле.

Источник http://akademiagp.ru