Завершились выборы
президента Грузии. В них приняло участие меньше половины зарегистрированных
избирателей – около 47 %, что по сравнению с предыдущими выборами говорит о
снижении политической активности. Однако президент в Грузии не является первым
лицом государства, поэтому интерес населения к президентским выборам
традиционно не очень высок. Официальные результаты
выборов оказались такими, какими их, похоже, и хотел видеть грузинский
политический класс. Партию Саакашвили «Единое национальное
движение» (ЕНД), кандидат от которой Давид Бакрадзе вышел на второе место,
результат вполне удовлетворил: националы сразу поздравили с победой кандидата
от правящей коалиции «Грузинская мечта» Георгия Маргвелашвили. По официальным
данным, результат националов чуть превысил 20 %, о чем они в нынешней ситуации
могли только мечтать. Хуже, чем
ожидалось, выступила бывший спикер парламента Нино Бурджанадзе, лидер партии
«Демократическое движение - единая Грузия». По официальным данным, она набрала
около 10 % голосов. В ходе предвыборной кампании кто-то сгоряча поспешил
назвать Бурджанадзе «пророссийским» кандидатом и даже «ставленником Кремля»
(она, например, критиковала грузинские власти за то, что те так и не начали
серьёзный диалог с Россией), но этот мираж быстро рассеялся. Ближе ко дню
выборам основным лозунгом Бурджанадзе стало «восстановление справедливости»
(под этим подразумевался суд над руководителями ЕНД). На заключительным съезде
своей партии Бурджанадзе остановилась на отношениях с Россией лишь вскользь,
акцентируя внимание на «выводе российских войск с территории Грузии», а
вовсе не на необходимости восстановления дипломатических отношений с Россией,
возвращения Грузии в СНГ и т.д. Успеху
Бурджанадзе помешали также внутрипартийная борьба и скрытый саботаж отдельных
руководителей её избирательного штаба. Все это вкупе с атаками на лидера
«Демократическое движение - единая Грузия» со стороны Бидзины Иванишвили
и директивным указанием на то, что Маргвелашвили должен получить не менее 60%
голосов, а на второе место должен выйти Бакрадзе, демотивировало значительную
часть протестного электората, который мог бы проголосовать за
Бурджанадзе. Перспективы
Бурджанадзе как политика после этих выборов стали неясными. С одной стороны,
она заняла третье место и получила хотя и значительно меньше голосов, чем рассчитывала,
но все же преодолела барьер в 10%, который дает возможность получить от
государства возмещение расходов во время избирательной кампании. Для сравнения:
вышедший на 4-е место Шалва Нателашвили набрал чуть больше 2% голосов. С другой
стороны, Бурджанадзе так и не смогла четко объяснить избирателю, чего она
добивалась в этой кампании. Ее призывы «наказать националов», в конце концов,
стали восприниматься как личная месть за события двухлетней давности, когда
власти жестоко разогнали митинг ее сторонников. Националы сейчас
заявляют, что они победили Бурджанадзе и, таким образом, стали «главной
оппозиционной силой» в стране. Мнения
насчет перспектив Единого национального движения разделились. С одной
стороны, рейтинг ЕНД продолжает снижаться. По сравнению с выборами 2012
года эта партия получила почти в 2,5 раза меньше голосов. С другой стороны,
националы настаивают, что они становятся «респектабельной» партией, которая
очистилась от своих прошлых грехов, прошла «ребрендинг» и стоит на пути превращения
в парламентскую партию «западного типа». Выборы
показали, что Бидзина Иванишвили пока довольно уверенно контролирует текущие
процессы в стране. Хотя для этого ему понадобилось приложить некоторые усилия,
в частности прибегнуть к шантажу избирателей: заявить, что если результат
Маргвелашвили будет ниже 60 %, то он, Иванишвили, подумает о сокращении
масштабов своей деятельности в Грузии. Избиратели почуяли запах нестабильности,
и это дало кандидату «Грузинской мечты» дополнительные голоса. Оппозиционно
настроенный электорат в большинстве своем не пошёл на эти выборы, так как не
увидел в Бурджанадзе или в каком-то ещё оппозиционном кандидате надёжного
гаранта стабильности в стране. Своим требованием «восстановления
справедливости» (то есть судебного преследования националов) Бурджанадзе
противопоставила себя как партии Саакашвили, так и правящей коалиции. При
этом она не стала прямо критиковать Иванишвили, чем ещё больше запутала своих
потенциальных избирателей. В результате
президентских выборов в Грузии упрочилась структура власти, в которой
практически полностью доминируют прозападные партии. Хотя примерно половина
населения страны разочарована в прозападной ориентации грузинского руководства,
этот, как его иногда называют, «евразийский сегмент» электората по-прежнему не
имеет своих влиятельных представителей в парламенте. Перспектива
улучшения российско-грузинских отношений остаётся под вопросом… Кроме
Бурджанадзе на внимание «евразийского сегмента» претендует бывший министр
госбезопасности Грузии Валерий Хабурдзания, заявляющий, что рассчитывает
получить до 15 % голосов на следующих выборах, но пока это выглядят
проблематично.
В ближайшем будущем в стране вполне можно
ожидать роста политического нигилизма. Грузинским политикам, чтобы
стимулировать интерес населения к себе, понадобится или предложить
избирателям какую-то интригу, или реально улучшить экономическое положение
широких слоев населения, чем в свое время привлёк к себе большое количество
сторонников Бидзина Иванишвили.
