Эта
легенда проверяется простой арифметикой. В недавнем прошлом Российская армия
имела даже не пять, а девять уровней войсковой иерархии. Это группировка войск
на театре военных действий (ТВД), фронт (в мирное время – военный округ),
общевойсковая армия либо армейский корпус, мотострелковая дивизия или бригада,
полк, батальон, рота, взвод, отделение. В результате перехода на новый облик мы
имеем группировку войск на ТВД, группировку войск на стратегическом
направлении, замкнутую на оперативно-стратегическое командование (ОСК), армию,
бригаду, батальон, роту, взвод, отделение. Всего восемь инстанций. «Экономия»
произошла только на полковом звене – оно якобы исчезло. Но это лишь на первый
взгляд. В подчинении ОСК появились новые оперативные объединения – командования
ВВС и ПВО. А они в свою очередь состоят из бригад ВКО, которые включают не что
иное, как полки (зенитные ракетные, радиотехнические). Вот и нашлась потеря.
Выходит, новая организационная структура имеет столько же ступеней войсковой
иерархии (а заодно и управленческих инстанций), сколько ликвидированная старая.
И стоило ломать копья?! Одним из
аргументов в пользу перехода от дивизионной к бригадной структуре являлся опыт
передовых стран. Однако и здесь реформаторы что-то напутали. В вооруженных
силах США как были дивизии (механизированные, бронетанковые, пехотные и др.), так
и остались. Дивизионная структура также составляет основу сухопутных войск
Народно-освободительной армии Китая. Если
вспомнить о том, что война предполагает вооруженное столкновение с противником,
то боевые потенциалы противоборствующих войсковых формирований должны быть
взаимно сопоставимы. Иными словами, бригада воюет с бригадой противной стороны,
а не с ее дивизией или армией. Но этого как раз и не получается. Нормативная
полоса обороны (наступления) нашей «компактной» сухопутной бригады почему-то оказалась
равной полосе применения «некомпактной» механизированной дивизии – 20
километров по фронту. В случае возникновения военного конфликта с противником,
структура вооруженных сил которого совпадает с американской, в этой полосе
сойдутся с российской стороны – два мотострелковых батальона, два танковых
батальона, два артиллерийских дивизиона и одна реактивная батарея, с противной
– две тяжелые бригады, две бригадные группы, одна бригада армейской авиации,
одна артиллерийская бригада. Против 170 танков противника мы выставим 84 танка.
Против 394 его БМП и БТР – 263 своих. На поле боя встретятся 16 тысяч солдат и
офицеров механизированной дивизии с 4,5 тысячи солдат и офицеров мотострелковой
бригады российских Сухопутных войск. А еще к сказанному добавим, что против 118
вертолетов армейской авиации, штатно находящихся в дивизии американской армии
(в том числе 24 ударных), мы не выставим ничего ввиду их категорического
отсутствия в штате бригады нового облика. К этому прибавим по мелочам:
трехкратное превосходство предполагаемого противника в артиллерийских орудиях и
минометах, шестикратное – в реактивных системах залпового огня и др. Несмотря на
эти цифры, некоторые военачальники занялись развешиванием макаронных изделий на
органы ощущения российских граждан. Одни сравнивают эффективность нашей новой
бригады со старой нашей же дивизией. Другие – с аналогичными соединениями
предполагаемого супостата. И (о чудо!) результаты сравнения полностью
оправдывают бригадно-батальонную структуру войск. Это похоже на старую шутку о
том, что у советского человека зарплата маленькая, но хорошая. Но самым
популярным «козырем» в пользу перехода от дивизии к бригаде приводилась якобы
более высокая боевая готовность, мобильность и компактность последней. Здесь не
поспоришь. Впрочем, если во главу угла ставить такие критерии, как компактность
и мобильность, то стоило бы вообще воевать взводами или отдельными экипажами.
Одиночная БМП или танк куда компактнее и шустрее соединения. Впрочем, тогда
непонятно: почему в самом высокомобильном роде войск, которым по праву
считаются ВДВ, от «неповоротливых» дивизий так и не отказались? Сохранились
дивизии в РВСН, ВМФ. Наряду с
уровневой «экономией» преподносится как достижение то, что российские
Вооруженные Силы стали трехвидовыми. Этим они якобы выгодно отличаются от
советских, включавших пять видов: СВ, ВМФ, ВВС, Войска ПВО страны, РВСН. Напомним
забывчивым реформаторам, что наряду с тремя видами (СВ, ВВС, ВМФ) ВС РФ нового
облика включают три самостоятельных рода войск (РВСН, ВДВ, Войска ВКО). Чем род
отличается от вида? Сменой вывески главного командования на командование и
снижением в воинском звании и окладе командующего и некоторых должностных лиц
его аппарата. Вот, собственно, и все. Поэтому с определенным «округлением»
понятий мы можем считать современные ВС РФ шестивидовыми. «Пиджаки» на
передовой Вторым
сказанием стала заявленная оптимизация системы управления войсками. Здесь
следует рассмотреть несколько аспектов. Прежде всего
она является зеркальным отражением рассмотренной организационной структуры,
поскольку число управленческих звеньев соответствует количеству этажей
организационной вертикали. А там, как было показано выше, существенных
прогрессивных новаций нет. Кроме того,
проведенная «оптимизация» штатов в органах управления некоторых войсковых
формирований вряд ли способствует повышению качества и оперативности принятия
решений и планирования боевых действий, постановки задач подчиненным и контроля
их выполнения. Подтвердим сказанное цифрами. В штате
управления механизированной бригады ВС США «Страйкер» состоят 124 человека.
Управление нашей мотострелковой бригады нового облика – 87 человек. Первое, что
вызывает недоумение: в этом числе управленцев – 25 человек гражданского
персонала. Причем в штате военного времени. Учитывая нахождение этих
функционеров в 15-километровой зоне от линии фронта в радиусе досягаемости
практически всех средств поражения противника, каков их статус в отечественном
правовом поле и в рамках международного гуманитарного права? Для сведения: в
штатах военного времени ни стрелковой бригады 1944-го, ни мотострелковой
бригады 1999-го не предусматривалось ни одной гражданской клетки. Нет их и в
механизированной бригаде американской армии. Указанную
«экономию» на личном составе органа управления бригады нового облика
относительно аналогичного по статусу соединения наших заокеанских оппонентов
можно было бы оправдать высшей степенью автоматизации процессов управления и
лучше организованной связью в Российской армии. Но подобную гипотезу нереально
даже допустить. Причем не только в Сухопутных войсках, но и в самых
высокотехнологичных видах Вооруженных Сил. Вспомним, как осуществлялось управление
авиацией ВВС в ходе грузино-осетинского конфликта в августе 2008 года.
Мобильный телефон и крепкое словцо главнокомандующего, обращенное напрямую к
летчику, минуя всю управленческую цепочку, игнорируя систему командных пунктов.
При такой организации управления действительно не нужны ни штабы, ни боевые
расчеты... Следующий
аспект – любая система управления тем эффективнее, чем проще и понятнее она
сконструирована. Но боясь признать и исправить допущенные ошибки, все новые
решения «мягко встраивали» в старую многослойную управленческую конструкцию.
Создаваемая структура становилась все более громоздкой и мудреной. Особенно от
этих «рационализаций» пострадали войска и силы, ведущие борьбу в
воздушно-космической сфере. На одной из
военно-научных конференций командующий Войсками ВКО, затрагивая проблемы
управления дежурными по ПВО войсками, справедливо заметил, что отвечая за
выполнение комплекса задач боевого дежурства в этой сфере в воздушном
пространстве всего государства, он руководит лишь формированиями, развернутыми
в центральной части России. Остальные войска и силы ПВО (ВКО) подчинены другим
лицам: непосредственно – главнокомандующему ВВС, оперативно – командующим
военными округами (ОСК). Многовластие и безвластие одинаково разрушительны. Все
это порождает безответственность. Повторись сегодня случай, подобный пролету
Матиаса Руста, даже найти кандидатов в «стрелочники» будет непросто. Помимо
этого, Вооруженные Силы уже более полутора десятка лет живут без документов,
регламентирующих их боевую деятельность. Случайный вектор реформы обусловливает
такие же шараханья в документальной базе. Целое поколение офицеров выросло на
временных наставлениях, боевых уставах и руководствах, бесчисленных уточнениях
и дополнениях к ним. А ведь это юридический фундамент управленческой
деятельности командира и штаба. Как была организована работа над написанием
соответствующих проектов, несложно представить. На совещании в октябре 2011
года один из высокопоставленных чиновников Генштаба напутствовал собравшихся
ученых: «Проработайте уставы американские, французские, немецкие, английские.
Вдумайтесь, и у вас появятся мысли...» И это в армии-победительнице,
разгромившей Наполеона и Гитлера, имевшей самую передовую тактику, оперативное
искусство и стратегию ведения войны! Мысли у присутствующих, разумеется, при
таком подходе не появились... Кроме всего
прочего, бесконечно запутана система военных понятий. Какому-то эффективному
гражданскому менеджеру (видимо, из крестьян) понадобилось вместо исторических
наименований войсковых формирований ВВС вводить авиационные базы 1, 2 и 3-го
разрядов. Напоминает плодоовощные хранилища недавнего прошлого. Не под этим ли
впечатлением один авиационный генерал после увольнения в запас возглавил
Тверскую сельскохозяйственную академию? И возможно, вскоре весенняя вспашка
земли будет называться полевым сражением, сбор урожая корнеплодов превратится в
наступательную операцию, а преуспевшим фермерам буду присваиваться очередные
звания? Непонимание,
чем отличается орган управления войсковым формированием от самого войскового
формирования, привело к несуразным тавтологиям. Например, лицо, управляющее
действиями оперативного объединения ВВС, теперь называется «командующий
командованием ВВС и ПВО». Кому и зачем понадобилось ломать то, что привычно и
работает, на чужеродное и мертвое? Кадровые
репрессии Басня номер
три: разумно осуществлялась кадровая политика. Напомним последние «достижения»
руководителей военного ведомства в этой сфере деятельности. В течение
двух лет из Вооруженных Сил были уволены около 200 тысяч офицеров и
прапорщиков. Причем в первую очередь кадровым репрессиям (а как это по-другому
назвать) были подвергнуты специалисты среднего командного, штабного и
инженерного звеньев. Нынешние майоры и подполковники в 90-е годы были 17-летними
юношами. Государство убедило молодых людей, что они востребованы, и давало
юридические гарантии установленного законом порядка прохождения военной службы
– от принятия присяги до увольнения по достижении предельного возраста. Вряд ли хоть
один из нынешних зрелых и опытных офицеров выбрал бы профессию «защищать
Родину», зная, что через 15 лет будет вышвырнут из рядов Вооруженных Сил. А те,
кто остался служить, оказались совершенно в ином правовом поле, не
соответствующем ситуации, в которой они приняли решение посвятить свою жизнь
ратному служению державе. Но дело даже
не в разбитых судьбах десятков тысяч верных России военнослужащих. Эти
обманутые люди убедят своих детей, племянников и внуков, что не стоит верить
государству и посвящать свою жизнь военной службе, что государство сначала
заманит, а потом непременно вытрет о них ноги. Происходящие
в армии процессы дали самый негативный результат, которому название
деморализация. Причем есть целый ряд причин, чтобы считать ее не случайной, а
глубоко продуманной. Как можно
объяснить, что тысячи офицеров, у которых имеются причины для законного
увольнения из рядов Вооруженных Сил, по нескольку лет находятся «в
распоряжении»? Они частично получают денежное довольствие, но при этом имеют
право не выполнять никакие служебные обязанности. Они занимают штатные клетки в
составе частей и подразделений и поэтому (как военнослужащие) не имеют права
получать пенсию, устроиться на работу. Они ожидают выделения квартир, которые
(как выясняется) давно украдены чиновниками оборонного ведомства. Военные суды
полны исков от военнослужащих, чьи права ущемлены (различные недоплаты,
необеспеченность по видам довольствия, злоупотребления, неверная интерпретация
законов и т. д.). У многих из них возникло ощущение, что они и Министерство
обороны оказались по разные стороны окопов и ведут непримиримую борьбу друг с
другом. Когда такое было? Лишняя наука Четвертая
легенда: реорганизована система подготовки военных кадров и упорядочен механизм
военно-научных исследований. Нигде ошибки
так дорого не обходятся, как в вопросах воспитания, обучения и расстановки
специалистов. Кадровый потенциал – залог жизнеспособности любой организации.
То, как Минобороны проявило заботу о сохранении и приумножении золотого фонда
Вооруженных Сил, подрывает основы национальной безопасности. В течение
нескольких лет был приостановлен набор курсантов в военные училища и слушателей
в военные академии. Объясняется это избытком офицерских кадров. Но те, кто
сегодня командует полками и бригадами, знают, что в войсках настоящий кадровый
провал. Вместо избытка – нехватка офицеров младшего и среднего звена. Как
следствие на вышестоящие должности назначаются неопытные офицеры, не видевшие
полигонов, не успевшие принять участия в серьезных войсковых учениях. Ряду
выпускников военных училищ ввиду отсутствия должностей по профессиональному
предназначению было предложено сделать позорный выбор – занять сержантскую
должность или уволиться из рядов Вооруженных Сил. Разве такая обида не является
миной замедленного действия? Разве молодой человек с разбитой офицерской
судьбой будет патриотом такого государства? Наверное,
военно-учебных заведений в стране было действительно больше, чем надо. В плане
реформы сокращено 40 из них и создано 10 укрупненных военных учебно-научных
центров. Впрочем, внятных обоснований их потребного числа и профиля никто не
слышал. Но самый чувствительный удар реформаторов почему-то пришелся по
высокотехнологичным вузам. Уничтожены школы с мировым брендом –
Военно-воздушная инженерная академия имени профессора Н. Е. Жуковского,
Военно-воздушная академия имени Ю. А. Гагарина. Не прекращаются интриги вокруг
единственного в мире вуза, занимающегося подготовкой комплексных специалистов
ВКО, – Военной академии воздушно-космической обороны имени Маршала Советского Союза
Г. К. Жукова. Можно ли назвать такие высокоточные попадания случайностью? Нанесен
невосполнимый урон научно-педагогическим кадрам. В семь (!) раз сокращен
профессорско-преподавательский состав военных академий и училищ. Это не
водители автобусов и даже не юристы, которых можно быстро набрать или
подготовить по необходимости. Преподаватель военно-учебного заведения – штучный
продукт, сочетающий бесценный войсковой опыт, знания и культуру. Среди
оставшихся за бортом – доктора и кандидаты наук. Они не только умелые
методисты, но и носители славных традиций школы. И этот потенциал легко
распущен по дачным участкам, охранным предприятиям, гражданским вузам... На то,
чтобы вырастить им замену, уйдут десятилетия. Разве это не антигосударственная
политика? В сохранившихся
военно-учебных заведениях МО РФ резко понижены штатные категории для тех, кто
обучает подрастающее поколение защитников Родины. Сегодня преподаватель (причем
и в военном училище, и в военной академии) – майор. Откуда он возьмется? Если
из войск – то с должности командира роты (или примерно равной). Для подготовки
курсанта (будущего лейтенанта), вероятно, он будет авторитетным преподавателем.
Но в военную академию поступают капитаны, майоры и подполковники, офицеры с
должностей командиров батальонов, дивизионов, эскадрилий, их заместителей,
начальников штабов. Должность предназначения выпускника военной академии –
заместитель командира полка. А диапазон служебных ступеней, к которому она
готовит, – вплоть до заместителя командира дивизии. Чему же его научит в
области тактики, оперативного искусства, управления, всестороннего обеспечения
боевых действий офицер, сам не хлебнувший лиха на этих должностях? Академическое
двухлетнее образование пришло на смену трехлетнему относительно недавно. И
сразу почувствовалась разница: уровень теоретической и практической
подготовленности офицеров к выполнению обязанностей по должности предназначения
снизился. Сузился общий военный кругозор. Но реформаторов это не смутило. Их
планы были круче – перейти от академического двухлетнего образования к
десятимесячным курсам переподготовки. Это означает, что вместо воспитанного,
эрудированного, культурного, подготовленного профессионала, системного
управленца мы будем иметь узконаправленного ремесленника, кое-как справляющегося
с функциональными обязанностями по своей должности. Подготовка
военных кадров и организация научных исследований практически выведены из
компетенции главных штабов и командований. Органы военного управления лишь
косвенно влияют на научно-образовательный комплекс. Заказчиком его продукции
стало Минобрнауки. Гражданским чиновникам, на которых возложены функции
определения необходимого числа и профиля военных специалистов, разработки
государственных образовательных стандартов, перспективного планирования научных
исследований, проблемы военной безопасности и военного искусства так же далеки
и чужды, как командирам полка проблемы глобального потепления или
искусственного осеменения кроликов. Ученый и
педагогический коллектив надо откуда-то пополнять. Десятилетиями роль такого
«инкубатора» молодых дарований в ВС РФ выполняли адъюнктуры, созданные при
вузах и НИИ. Но для того чтобы офицер был готов сформулировать научную задачу и
самостоятельно (под руководством опытного ученого) написать квалификационную
работу (кандидатскую диссертацию), необходим некий исходный уровень знаний.
Планка этого минимума достаточно высока, и лишь единицы выпускников военных
академий после трех (тем более двух) лет обучения могли быть допущены к
обучению в адъюнктуре. Заочные соискатели ученой степени, утвердившие тему
диссертации, работали без отрыва от выполнения служебных обязанностей, но имели
такую же стартовую платформу – академическое образование. Грядущий перевод
военных академий на десятимесячные курсы обучения слушателей означает, что
подготовка военных ученых и квалифицированных педагогов в стране сворачивается
раз и навсегда. Жилищный
хаос Следующий
миф: проявлена небывалая забота Минобороны о военнослужащих, не обеспеченных
жильем. Начнем с
того, что любое сравнение работы на этом направлении недавно уволенного
министра с его предшественниками будет необъективным. Ведь при господине
Сердюкове на строительство квартир для офицеров было истрачено более 350
миллиардов рублей. Таких финансовых вливаний в жилищный комплекс не было при
всех постсоветских руководителях ведомства вместе взятых, поэтому оценить их
заботу о бездомных подчиненных трудно. На эти средства построено 100 тысяч
квартир. Но очередь на получение жилья продвигалась медленно. Квартиры и целые
дома, предназначенные для военнослужащих, по разным причинам не заселялись,
уходили налево. Увольнялось офицеров больше, чем обеспечивалось жильем. В
результате данное обещание обеспечить армию постоянным и временным жильем до
2011 года осталось неисполненным. За гранью
разумного Шестая басня
о повышении в разы денежного довольствия офицерского состава Российской армии. В свое время
наряду с довольно скромным финансовым обеспечением российский законодатель
установил весомые социальные льготы для служивого человека: бесплатный проезд к
месту проведения отпуска и обратно, компенсацию стоимости проезда в
общественном городском и пригородном транспорте, льготы по медицинскому и
санаторно-курортному обслуживанию, определенную формулу расчета пенсий,
размеров выходного пособия и т. д. Принятые законы «О статусе военнослужащих»,
«О порядке прохождения военной службы» и другие были достаточно прогрессивными. Но по мере
прохождения службы офицерами их льготы стыдливо отменялись государством. Каждое
громко объявленное повышение денежного довольствия сопровождалось тихим
ущемлением военнослужащих в других правах и возможностях. Вот уже отменены
единовременное денежное пособие (три оклада, выдававшиеся в конце года),
ежегодная материальная помощь (два оклада). Выходное пособие по увольнению в
запас из двадцатикратной величины оклада превратилось в семикратную. У военных
пенсионеров Минобороны при расчете пенсий появился дискриминационный понижающий
коэффициент 0,54, которого избежали другие государственные служащие, носящие
погоны (судьи военных судов, военнослужащие органов военной прокуратуры,
сотрудники военных следственных органов и др.). А чего
стоила отмена экс-министром права на бесплатный проезд к месту проведения
отпуска. Например, если офицер, проходящий службу в центре России, решил
подлечиться в санатории на Камчатке, то при стоимости путевки порядка 25 тысяч
рублей (льготы на приобретение путевок для действующих военнослужащих также
отменены), некомпенсируемые затраты на дорогу ему обойдутся еще около 20 тысяч
рублей в одну сторону. С учетом обратного пути это составит уже 60–70 тысяч! А
если поехать с семьей – втроем, вчетвером... Сумма зашкалит. Неудивительно, что
при таком материальном барьере военные санатории оказались невостребованными
офицерами и значительная часть их была то ли закрыта, то ли распродана. Да и с самим
повышением денежного довольствия что-то не срослось. Как это часто
практикуется, идея существенно улучшить материальное положение военнослужащих
осенила военно-политическое руководство накануне президентских выборов.
Соответствующий приказ министра обороны от 30.11.2011 года № 2700 закрепил
новый порядок обеспечения денежным довольствием военнослужащих. И в течение
двух предвыборных месяцев Минобороны не поскупилось в выплатах. Но после
выборов выяснилось, что по некоторым пунктам денежного довольствия
военнослужащим «ошибочно» переплатили. В частности, так произошло с премией за
добросовестное и эффективное исполнение должностных обязанностей. Вместо
положенных по приказу до 25 процентов в течение первых месяцев 2012 года в ряде
частей и учреждений премия выплачивалась в размере 35 процентов. Казалось бы,
оборонное ведомство ошиблось – его проблема. Нет же, в последующие месяцы для
компенсации перерасходов бюджета военнослужащих ограничили премией 15
процентов. Общая сумма
денежного довольствия офицеру тоже оказалась ниже ожидаемой. Например,
обещанные 50 тысяч рублей лейтенанту вылились в реальные 36 тысяч рублей (если,
конечно, этот выпускник военного училища не служит на подводной лодке или в
районе Крайнего Севера, если он не является ветераном войны и т. п.). Не обошлось
и без совершенно необъяснимых перекосов в системе оплаты ратного труда.
Например, «вес» спортивной категории «Кандидат в мастера спорта» в денежном
эквиваленте для преподавателя кафедры физической подготовки оказался выше, чем
аналогичный «вес» ученой степени «Кандидат наук» для преподавателя кафедры
тактики или оперативного искусства. Надбавка мастеру спорта выше, чем доктору
наук. Но преподавателем физической подготовки в военную академию или училище
может прийти 22-летний выпускник университета физической культуры, а
преподавателем оперативно-тактических дисциплин становится офицер, прошедший
через определенные военные должности, «отработавший» боевые задачи на
полигонах, окончивший военную академию и защитивший диссертацию. Как же должен
далеко от реалий военной жизни находиться автор, выдавший соответствующие
предложения министру (да и сам руководитель военного ведомства), чтобы
допустить такие ляпы. Воспитание
аутсорсингом Еще один
миф: произошла гуманизация солдатской службы. Сама по себе
военная служба антигуманна по определению. Профессия солдата, сержанта,
офицера, генерала – физически уничтожать противника или управлять людьми, его
истребляющими. Убийство врага на поле брани является законным юридически и
благословляется Церковью. Но если не убил ты – убьют тебя, надругаются над
твоей семьей и Родиной. Поэтому надо быть сильнее врага, выносливее, умнее.
Достичь такого преимущества – высшая гуманность государства, призвавшего
гражданина на военную службу. Для того чтобы воспитать воина-победителя, его
надо научить преодолевать трудности, а не создавать тепличные условия службы.
Солдат должен уметь недосыпать, недоедать и прочие недо… С другой стороны –
превозмочь, перебороть, перетерпеть и прочие пере… Безусловно,
всю повседневную и боевую деятельность следует осуществлять в рамках закона.
Солдат должен быть защищен от неуставных взаимоотношений и злоупотреблений. Он
не обязан копать грядки на даче командира, ремонтировать ему квартиру.
Военнослужащего надо максимально оградить от деятельности, не относящейся к
боевой подготовке. Но когда для
молодого парня вводится в норму послеобеденный сон и два выходных дня в неделю,
когда для занятий физической подготовкой выдается легкий спортивный костюм (а
воевать придется в полевой форме, берцах, с автоматом и при полной выкладке), у
меня невольно возникает вопрос: этот изнеженный, обласканный юноша сможет
защитить мою страну, мою семью в тяжкую годину испытаний? А сможет он пожертвовать
собой, исполнив присягу, или перед боем побежит искать защиту в Комитет
солдатских матерей? Говоря о
гуманизации военной службы, в качестве одного из достижений отмечается введение
аутсорсинга. Решением Сердюкова и его команды обслуживание (кормление, уборка,
энергообеспечение, ремонт техники) воинских частей было передано сторонним
коммерческим организациям. Мотивировалось это необходимостью избавления войск
от хозяйственных работ. Вопреки
сложившемуся в обществе одобрительному восприятию аутсорсинга хочется сделать
ряд принципиальных возражений. Вероятно,
авторы идеи, а также поддержавшие их государственные деятели наивно полагают,
что Российская армия – это кремлевская рота почетного караула и войсковые части
московского гарнизона. А знают ли они, что, например, боевое дежурство по
противовоздушной обороне несут части и подразделения, дислоцированные вдали от
населенных пунктов, в тайге и тундре, в степи и болоте, куда никакая «Славянка»
не доберется (да и зачем ей эти проблемы)? А взять Ракетные войска
стратегического назначения или корабли Военно-морского флота… Складывается
впечатление, что мы строим армию, удобную для мирного времени (для проведения
парадов, концертов и показательных инспекций МО РФ), а не для вооруженной
защиты государства и народа. Попытка «стащить» все малые военные городки в одно
место, укрупнить их и организовать там единый аутсорсинг не только нереальна,
но и вредна. Ведь войска распределены по территории страны исходя из
оперативной целесообразности, а не из удобства хозяйственной деятельности и
показухи. И нарушение этого оперативного построения (боевого порядка, системы
дислокации) чревато серьезными последствиями в случае войны. Помимо
этого, когда в стране случаются чрезвычайные ситуации, наряду с подразделениями
МЧС к ликвидации последствий природных и техногенных катастроф привлекаются
части ВС РФ. Заметим, не работяги от «Славянки» за деньги, а солдаты и офицеры
бесплатно. Это нормально. И к этому в декабре 2012 года призывали депутаты
Государственной думы, когда центр России подвергся суровым зимним испытаниям.
Но почему, скажем, очистить снег на территории родной войсковой части для тех
же защитников Родины должно быть зазорно? Даже в пионерских лагерях советского
времени утро начиналось с уборки территории. И дети от этого хуже не
становились. Наконец,
самое главное. Для того чтобы в военное время войсковое формирование эффективно
выполняло свою задачу, его боевая деятельность должна быть всесторонне
обеспечена. Понятно, что гражданской прислуги на линии огня не будет. Значит,
уже в мирное время надо иметь тех, кто будет варить обед, подвозить боеприпасы,
ремонтировать технику, одевать, стричь, лечить и т. д., из числа штатного
состава подразделений и частей. Юрий Криницкий,
кандидат военных наук, профессор
Подробнее: http://www.vpk-news.ru/articles/14099
